Украина стала центром внимания. Учитывая расследование, начавшееся в рамках процедуры импичмента президента США, американцы говорят об украинцах больше, чем когда-либо. Некоторые до сих пор неправильно называют страну, говоря the Ukraine, и мало кто пишет название столицы так же, как и мы — Kyiv. Другие распространяют различные мифы и заблуждения, связанные с войной и российским вторжением.
Многие американцы наоборот — подчеркивают, что скандал, развернувшийся после телефонного разговора Дональда Трампа и украинского президента Владимира Зеленского — не связан с Украиной. Речь в принципе идет о целостности американской демократии.
Я не согласен. Этот скандал полностью украинский, но не так, как ожидает большинство американцев.
С момента, когда разговор Трампа с Зеленским был обнародован, многие американцы стали считать, что слова «Украина» и «коррупция» взаимозаменяемы. Давайте сразу проясним: Украина — не самое коррумпированное место на Земле. Согласно индексу восприятия коррупции, составленного Transparency International, как минимум в 60 странах дела идут куда хуже, чем в Украине. Среди них Россия, Мексика, Нигерия и Иран. Более того, недавно Украина провела смелые антикоррупционные реформы и избрала новых лидеров, баллотировавшихся на самой активной антикоррупционной волне в истории страны.
Однако раньше моя родина была ужасно коррумпированной. Настолько коррумпированной, что это лишило целое поколение моих родителей всяких шансов на достойную жизнь. Коррупция отняла многие возможности и у меня. Но я пишу это не для того, чтобы заинтересовать вас историей украинской борьбы с коррупцией. Просто понимание некоторых особенностей украинского коррупционного прошлого поможет разобраться с ситуацией политической коррупции в Соединенных Штатах.
Читая скандальную стенограмму телефонного разговора Трампа с Зеленским, я вспоминал Восточную Украину начала 90-х. Трамп поставил украинского лидера в затруднительное положение. У Зеленского был выбор: или обойти местные законы для того, чтобы сфабриковать политический компромат на оппонента президента США, или поссориться с Белым домом, что означало бы распрощаться с помощью, в которой Украина крайне нуждается для продолжения борьбы с российской агрессией. Страна оказалась зажата между двумя плохими вариантами, и этот сценарий напомнил мне то, как раньше рэкетиры вымогали деньги у моего отца.
Мой отец — водитель грузовика на государственной службе — оказался ни с чем после распада Советского союза в 1991 году. Чтобы спасти семью от голода, он открыл маленький бизнес. Но в начале 90-х в Украине не было ни верховенства права, ни полноценной банковской системы, поэтому сложно было получить кредит. И тут в игру вступала мафия. Одна банда заставляла моего отца принять «условия кредита», которые больше походили на долговую ловушку. Другая — предложила платную защиту от первой. Обе угрожали забрать его единственный грузовик, если он отклонит их предложения. Маленький бизнес был обречен. Позже он сравнил свою историю с историями других жертв и узнал, что так называемые «посредники» из двух банд координировали вымогательства между собой.
Ирония этой истории заключается в том, что влияние наших украинских «решал» за последние 15 лет существенно снизилось, частично благодаря антикоррупционным реформам, которые западные союзники (включая США) требовали в качестве предварительных условий помощи. Мне особенно нравится следующий пример: большинство американцев знает, что в 2015 году вице-президент Джозеф Байден отправился в Украину, где с трибуны Верховной Рады потребовал отставки генерального прокурора Виктора Шокина. Джулиани пытался включить этот момент в свою конспирологическую теорию о бизнес-интересах Байдена в Украине. Но дело в том, что Байден тогда отвечал на координированный толчок украинского гражданского общества, включая независимых журналистов вроде меня, убедивших его потребовать отставки Шокина.
Мы знали, что Шокин — это агент старой, коррумпированной системы. Он был мощной силой, отматывавшей назад весь тот хрупкий прогресс, которого нам удалось достичь после свержения клептократического режима в 2014 году. Петр Порошенко, который тогда занимал пост президента, боялся быстрых изменений и Шокин был его «решалой»: он занимался альянсами с олигархами, часто ценой ущерба правосудию.
В 2015 году мы полагались на солидарность наших американских и европейских союзников для того, чтобы вынудить элиту сделать правильные шаги — шаги, которые сделали бы Украину менее коррумпированной и укрепили верховенство права. Сейчас ситуация изменилась. Ближайший союзник Украины, очевидно, не посчитал зазорным просить об одолжении за счет всего того прогресса, которого украинцы и американцы так усердно добивались. В 2019 году мир таков, что страна, страдающая от чужого вторжения, не может автоматически рассчитывать на международную солидарность против нарушителя правил. Скорее, помощь такой стране зависит от того, насколько полезными окажутся её лидеры в поиске компромата для использования на иностранных выборах.
Я не пытаюсь заниматься нравоучениями или предполагать, что Украина занимает позицию морального авторитета. Зеленский и сам натворил немало ошибок во время скандального телефонного звонка. Он не должен был обещать ничего из того, что может подорвать верховенство права в Украине. Ему не стоило дурно отзываться об украинских европейских союзниках, которые с 2014 года оказали нам в пять раз больше помощи, чем США. Он должен был отказаться от непрозрачного общения с любым партнером Трампа.
Да и полагаться на конфиденциальность общения с администрацией США, находящейся под таким количеством пристального юридического внимания было наивной ошибкой.
Но если отложить в сторону историю звонка между лидерами, мы, украинцы, можем научить кое-чему американскую общественность во время этого политического кризиса.
Недавняя волна общественных восстаний, прокатившаяся от Украины и Молдовы до Армении, разрушила эту структуру в некоторых из стран и поспособствовала уменьшению власти олигархов над нашими правительствами. Но Россия так и остается «захваченным государством», а Кремль до сих пор ведет свои дела как «решала».
Как свидетель двух антикоррупционных революций, я не стану предлагать её в качестве первоочередного метода для решения политических проблем. Но, возможно, сейчас идеальный момент для того, чтобы американцы выучили урок украинского коррупционного прошлого — чтобы оно не стало их будущим.
Впервые опубликовано в Foreign Affairs
|